Ресоциализация в компании социологов

В конце сентября во Владивостоке прошел XXVI съезд Ассоциации исследовательских компаний «Группа 7/89». Впервые это мероприятие проходило в условиях всемирной эпидемии, главные социальные последствия которой состоят в резком падении количества живых face-to-face контактов и не менее резком сокращении горизонта планирования. То, что в этот раз удалось собраться, сегодня, на крутом подъеме «осенней волны», кажется настоящим чудом. Им мы обязаны наступившему в конце лета затишью в развитии эпидемии, создавшему иллюзию, что внешний мир постепенно обретает свою прежнюю дружелюбность. О том, как прошло крупнейшее отраслевое оффлайн-мероприятие 2020 года и как оно помогло делегации ФОМ, состоящей из двух с половиной человек*, на несколько дней вернуться к нормальной доковидной жизни, — в репортаже Поле.ФОМ в трех частях.

«Укачивание» — сегодня это слово приобрело новое значение. Полтора часа в такси в душной маске.  Но вроде отпускает. За оставшиеся до взлета двадцать минут быстро пробегаюсь по событиям сегодняшнего утра. 

В половине второго по местному времени участники съезда начали собираться в лобби. Звучали эмоциональные приветствия, сопровождавшиеся традиционными для 7/89 объятиями. Ведь большинство коллег не виделись друг с другом с прошлого года. Объятия, функция которых — демонстрация максимальной открытости и близости, откровенно диссонировали с моей маской, чьё символическое значение — закрытость, отгороженность от людей, социальная дистанция.

Через несколько минут мы все вместе выдвинулись к автобусу, припаркованному через дорогу от отеля. Его организаторы забронировали для нас на четыре дня. На воздухе, хоть идти было меньше минуты, маску я снял, но убирать не стал, держал в руке. У автобуса приветствовали тех, кто подошёл раньше. Ещё немного постояли.

У участников съезда была достаточно плотная повестка дня. Лишь небольшая часть рабочих сессий была открытой, остальные — только для членов Ассоциации. Поскольку сотрудники ФОМ присутствовали там как гости, бóльшую часть сессий они наблюдать не могли. В таком закрытом формате члены 7/89 работали почти три дня. Лишь в первый день съезда, 18 сентября, гости из ФОМ смогли посетить несколько мероприятий.

Эпизод 1. Вести с полей. Это секция десятиминутных рассказов в формате открытого микрофона о том, как прошел последний год, насколько успешным он был, какие интересные проекты реализовывались, какие стратегические изменения произошли в жизни компании. Процедура проста: сначала на сцену выходит Сергей Цыплёнков и рассказывает о последних событиях в его бизнесе, затем то же повторяют другие участники и гости съезда в порядке рассадки (двигаясь от передних рядов к задним). В этому году, после того как выступили все докладчики, сидящие в зале, в дело включились виртуальные участники съезда — те коллеги, которые из-за обстоятельств непреодолимой силы не смогли долететь до места встречи. Так выступили руководители компаний из Томска, Новосибирска, Казани, Йошкар-Олы, Ярославля, Санкт-Петербурга, Москвы и Минска. В середине их выступлений в зал вошёл прилетевший на второй день Павел Иванов, директор компании «Максима», Чебоксары. (Это операторы этого звонкового центра заняли сразу два призовых места на организуемом Ассоциацией 7/89 конкурсе CATI-Cup в этом году.) И попал c корабля на бал — с воздушного судна на сцену с микрофоном. 

Следует отметить, что «открытый микрофон» — в высшей степени эффективная процедура обмена информацией. Поскольку большинство людей здесь знают друг друга давно, данные воспринимаются и запоминаются органично, и буквально за какие-то три часа вся индустрия синхронизируется на уровне владельцев компаний. И уже потом, в неформальном общении, становится возможным более глубоко обсудить детали, придумать совместное решение для стоящих перед той или иной компанией проблем. 

Я не вправе разглашать детали, поскольку участники съезда говорили подчас достаточно сенситивные вещи. Но так как это были уже не первые «Вести с полей», в которых я участвовал, попытаюсь выделить некоторые особенности этого формата и тренды этого года. 

• Открытость. В общем-то, формат предполагает определённую парадность, ВДНХашность. Это заложено в его конституцию. Но, несмотря на это, коллеги свободно рассказывали и о своих трудностях, порой серьёзных, порой непреодолимых. 
• Взаимовыручка. По отдельным выступлениям коллег из разных регионов и разных рядов большого конференц-зала постепенно складывалась единая картина. И стало видно, что в трудных ситуациях члены Ассоциации стремятся поддержать друг друга, передавая заказы и делясь технологиями. Показательным здесь является следующий кейс. (Думаю, такого рода информацию раскрывать можно.) В самый разгар первой волны коронакризиса и локдауна ЦСМИ АНАЛИТИК (Волгоград) помог исследовательской группе «Маркис» (Барнаул) перепрофилировать простаивавших face-to-face интервьюеров в операторов CATI, передал своё программное обеспечение для проведения телефонных опросов. И тем самым помог в сжатые сроки открыть звонковый центр, который затем сам же и запитал частью поступивших в Волгоград заказов. Упоминания об этом кейсе содержались в выступлениях руководителей и волгоградской, и барнаульской компаний Василия Токарева и Ольги Скворцовой. Те, кто пытался в этом году переучить своих интервьюеров для работы в телефонных опросах, знают, насколько это сложная задача. 

• Энтузиазм. Наконец, несмотря на то, что в рассказах коллег фигурировали трудности, самой интонацией руководители исследовательских компаний показывали, что сдаваться они не собираются. «Честно говоря, не знаю, как дальше быть. Наиболее точно для описания того, как обстоят мои дела, подойдут нецензурные выражения…», — с улыбкой на лице рассказывал один из членов Ассоциации. И было видно, что дела действительно обстоят совсем неважно. Но сам факт прилёта на съезд означает, что человек не замыкается в себе и нацелен не на бесконечную экономию, а на прорыв. Символично, что исследование малого бизнеса, проведённое в ходе первого локдауна межрегиональным консорциумом исследовательских компаний, в который вошёл ФОМ и почти половина компаний-участников Группы 7/89, показало ровно то же самое: несмотря на трудности, вызванные пандемией, предприниматели продолжают «предпринимать». 

Эпизод 2. Вручение «жёлтых книжек» участникам консорциума исследовательских компаний. В день открытия съезда организаторы любезно разрешили выступить делегации ФОМ со словами благодарности в адрес Партнёров по сложившемуся весной-летом ad hoc межрегиональному консорциуму исследовательских компаний, которые совместно с ФОМ в самый разгар локдауна нашли силы, чтобы провести большое исследование: изучить предпринимателей от Анадыря до Калининграда методом онлайн фокус-групп. 

Для выступления из номера была доставлена 15-киллограмовая коробка с «желтыми книжками» — лаконичное название для большого 260-страничного доклада «Краш-тест малого бизнеса: уроки и последствия первой волны пандемии», вклад в создание которого внесли 24 компании, а непосредственными авторами стали 15 исследователей, большинство из которых являются членами Ассоциации «Группа 7/89». Я произнес небольшую речь о том, что работа по изучению малого бизнеса имеет все шансы получить интересное продолжение, и пригласил на сцену участников проекта, которым удалось добраться до Владивостока. 

Эпизод 3. Дискуссия о возобновлении опросов методом личного (face-to-face) интервью в условиях пандемии. Наконец, третий эпизод съезда, который был открыт для гостей, — это интенсивное обсуждение инициативы Тимура Османова, который предложил выработать совместное заявление членов Ассоциации о том, возобновлять или не возобновлять опросы методом личного интервью. Мнения коллег разделились. При том что откровенных ковид-диссидентов в среде российских социальных исследователей ожидаемо не оказалось. По крайней мере, диссиденты, если таковые были, в этой дискуссии себя не проявили, постарались не сбивать коллег радикально разрушающим повестку дня тезисом. В ходе обсуждения рыночный спрос (клиенты просят исследования, требующие личного контакта) и экономическая целесообразность (интервьюерам нужно платить) вошли в противоречие с осторожностью, диктуемой гигиенической логикой. 

Дискуссия началась в первый день и продолжилась во второй. Ключевой этический вопрос — имеет ли руководитель исследовательской компании право брать на себя обязательства (перед заказчиком), исполнение которых предполагает вовлечение других людей (интервьюеров и респондентов), чья жизнь будет подвергаться опасности. Действительно, руководитель компании и его сотрудники связаны трудовыми отношениями. Работодатель обязан предоставить работнику безопасное рабочее место. Безопасность социологических полей в условиях пандемии — вопрос даже не дискуссионный. Назвать их безопасными нельзя. Другое дело — что эта опасность носит вероятностный характер: не факт, что, взяв два десятка интервью с данными конкретными людьми где-нибудь в сельской местности, данный конкретный интервьюер заразится и заразит других. Своих коллег и респондентов. 

Василий Токарев повысил градус дискуссии, изначально протекавшей в схоластическом и несколько ироническом русле, спроецировав основной её вопрос буквально на присутствующих в зале. 

Для изучения и упорядочивания своих позиций по этому вопросу участники съезда решили прибегнуть к опросу. На этот случай у Владимира Звоновского оказался практически готов (требовал небольшой доработки и адаптации) опросный инструмент. Во второй день коллегам удалось согласовать и принять достаточно общее, но содержащее все важные акценты совместное заявление. В нем, в частности, говорится, что не все члены Ассоциации сочли возможным возобновить face-to-face опросы, а также четко прописано, что часть руководителей исследовательских компаний считают, что в поле можно выпускать только интервьюеров с подтвержденным иммунитетом к COVID. 

Важно отметить, что эта дискуссия состоялась в период затишья в развитии эпидемии, когда чувство опасности даже у самых алармистски настроенных людей немного приглушилось. Между тем, поднятый коллегами вопрос действительно очень сложен. С одной стороны, сотрудники и их безопасность. А с другой стороны, долг, необходимость делать свою работу, годами создававшиеся методом face-to-face динамические ряды. (А мы все знаем открытый в конце 1990-х «эффект Мягкова» (термин Батыгина), согласно которому ответы респондентов на один и тот же вопрос, полученные в личном и телефонном интервью, разнятся.) При этом долг перед заказчиками дополняется долгом перед подрядчиками, у которых есть ожидания относительно законтрактованных объемов face-to-face-полей на год, у которых в простое разрушаются сети (об этом говорили многие делегаты съезда). Не все участники индустрии смогли диверсифицировать свой бизнес так, чтобы в условиях эпидемии использовать дистанционные инструменты сбора данных. У многих сохраняется специализация исключительно на личных интервью. 

Пока отсутствие административных запретов позволяет/побуждает продолжать работу, усилив меры безопасности. Но в какую сторону эти этические весы качнутся в дальнейшем, пока предсказать невозможно. Не хотел бы я быть сегодня директором исследовательской компании и решать такого рода вопросы. Остаётся с надеждой ждать начала массовой вакцинации.

День первый, 17 сентября. Налаживание горизонтальных связей.  Автобус тронулся, и сразу стало понятно, что таблетки от укачивания, которыми со мной поделилась Татьяна Немтинова, руководитель пермского агентства «Коммерческие Консультации и Исследования», понадобятся задолго до того, как мы выйдем в море. Владивосток стоит на сопках, и автобус не едет просто вперед. Он едет вперед-и-вниз, направо-и-вверх. 

Анна Булгакова заняла место рядом с водителем, повернулась лицом к пассажирам и стала рассказывать о городе и о расписании. Для приехавших этим утром сценарий звучал категорически императивно: после прогулки на яхте — в отель и спать. Только сон поможет адаптироваться к лежащему так далеко от дома часовому поясу. Кто приехал вчера, имеет право выйти в город. От первого лица это звучало так: 

После серийной качки на всех мыслимых видах транспорта и микро-сна я даже не стал пытаться стоять на ногах. Сразу по проверенному совету Паганеля приглядел себе просторный матрас, судя по всему, для загорания. На носу корабля — прямо перед капитанским мостиком. И сначала сел, а потом улёгся. Пример оказался заразительным, и ко мне подсаживались и «подлягивались» поговорить самые разные люди. На максимуме наш в прямом, античном смысле слова symposium был весьма представительным — до семи человек! Причем с соблюдением основных ритуалов. Первый тост — как положено, за Диониса. 

Обсуждали разное.

В середине пути разрешилась интрига с рекомендацией организаторов съезда захватить с собой тёплые куртки и плавки. Казалось бы, эти слова находятся на разных семантических полюсах и им никак не встретиться не только в одном предложении, но и в одном магазине одежды. Однако, как оказалось, они прекрасно уживаются на одной фотографии из Владивостока. Всё шло по плану, плавки и купальники пригодились. Большинство коллег не преминуло воспользоваться возможностью окунуться в столь экзотическое для наших сограждан, больше привыкших к Тихому океану на Хайнане и Бали, Японское море.

Ну а после купания, конечно же, снова теплые куртки. И смотреть на Токаревский маяк, парусники и вантовые мосты.

Впрочем, кто-то согревался, используя медитативные техники.

Ну а после морской прогулки Анна Булгакова в автобусе ещё раз строго повторила свой императив: приехавшие сегодня отправляются в гостиницу высыпаться. И никто не посмел ослушаться. Поэтому о том, как продолжался вечер у тех, кто приехал вчера, ничего сказать не могу.

День второй, 18 сентября. Город сверху и снизу. Следующий день начался… с утра, а не с половины второго, как предыдущий. Перед официальным открытием съезда прошла насыщенная экскурсия по городу с многочисленными остановками. 

Сначала вновь Токаревский маяк, только на этот раз со стороны суши — т. н. кошки, узкой насыпи, ведущей от континента к небольшому острову, на котором этот маяк установлен. По данным Википедии, кошку иногда заливает водой. Так было на этот раз. 

Затем мы проехались по даун-тауну (во Владивостоке именно этим английским можно назвать центр города, т. к. центр действительно располагается внизу — у воды). Далее на меня была возложена почетная миссия сфотографировать коллег на фоне памятной арки в честь визита в город в 1891 году наследника престола, будущего императора Николая II. Хотя у меня в руках была сложная и совершенная техника Александра Романовича, с задачей я справился на четвёрку с минусом — фотографировал в автоматическом режиме, а это всегда компромисс. 

Мы прошлись по Корабельной набережной, к которой пришвартованы суда Тихоокеанского флота и на которую сошёл с трапа по возвращении в Россию в 1994 году Александр Солженицын. На этом месте теперь стоит памятник.

Наконец, в континентальной части города мы поднялись на холм, откуда открывается вид на бухту Золотой рог и новые части города. Раньше, до перевода вузов города на остров Русский и консолидации их под брендом Дальневосточного федерального университета здесь располагался корпус социологического факультета, который заканчивала Анна Булгакова.

На перилах бельведера видны таблички на четырёх языках: корейском, японском, китайском и русском, с предупреждением об опасности селфи в этом месте. Разговорились с Александром Киселёвым о способах отличить китайскую грамоту от японской и корейской. Я вспомнил, чему меня учили в школе на кружке юного филолога, и выдал такую формулу: чем квадратнее, тем китайскее, а чем круглее, тем японскее (катаканно-хироганнее). Ну а корейский с его двухэтажным алфавитным письмом, стилизованным под иероглифы, — где-то посередине. 

Затем снова остров Русский. Осматривать береговые батареи. До появления ядерного и ракетного оружия эти построенные по последнему слову инженерной науки и оснащённые по последнему слову техники конца XIX века фортификационные сооружения обеспечивали безопасность наших юго-восточных рубежей. Чтобы попасть к ним, нам пришлось проехать под Русским мостом. Водитель остановил автобус и высадил нас прямо под одним из пролётов, на что коллеги сказали ему, что скорее всего его попросят перепарковаться в другом месте. И точно: через несколько минут из громкоговорителя под мостом кто-то громко прокричал директиву убрать автобус. Автобус отъехал метров на сто. 

Гид рассказала о рыцарских манерах, которые проявляли стороны в ходе русско-японской войны. Оказывается, пленные раненые японцы лечились в госпиталях рядом с ранеными русскими солдатами и офицерами. То же происходило и по ту сторону фронта. А полутораметровые стены береговых батарей, оказывается, выдерживали огонь крупнокалиберной корабельной артиллерии, но были построены уже после проигрыша в войне, после утраты Порт-Артура.

Эксурсовод повела коллег проверять толщину стен. А я сидел и смотрел на Русский мост. Всё-таки грандиозное сооружение. Теперь всем нам, кто ещё не был, путь лежит прямиком в Сан-Франциско — сравнивать наш мост с их «Золотыми Воротами». Всё время, что мы были под мостом, в голове играла кобэйновская «Something in the Way», которая как раз и начинается словами «под мостом» (underneath the bridge). 

На обратном пути снова проехались по даун-тауну. Все мы что-то время от времени фотографировали. Что-то аутентичное. Мне показалось символичным вот такое заведение. Мы, конечно, «влади» (владеем), но, с другой стороны, здесь всё-таки «восток». Ещё непонятно, кто в итоге окажется владельцем закладной. 

Потом было открытие съезда. Потом, вечером, — грузинский ресторан, где было много тостов. И снова «за здоровье нефти», но только на этот раз не за гостей, а всё больше за хозяйку и организатора съезда, за то, как ладно всё спланировано и устроено. И это было правильно! 

Буквально два слова насчёт грузинского ресторана. Интересно, добралась бы каким-то образом грузинская кулинария до Внешней Манчжурии иначе чем верхом на российском империализме? Имела бы она шансы прижиться и обзавестись таким красивым двухэтажным рестораном в регионе, где народ всё как-то больше специализируется по сырой рыбе и жареным собакам? Это остранение (по Шкловскому) привычного, грузинского мы обсудили с моей подачи в нашей «угловой секции» вечерней сессии съезда в компании с Михаилом Крымским, Сергеем Ислюковым и Ириной Скрипичниковой, Сергеем Цыплёнковым, Ириной Муратовой, Анной Булгаковой, Сергеем Проценко и Анной Благодаровой. 

День четвертый, 20 сентября. Закрытие съезда. Весь четвертый день продолжалась закрытая часть съезда, поэтому длинной истории здесь не получится. Отрытая часть заседаний, на которой довелось побывать, проходила в китайском ресторане. Запомнились три сюжета. 

Первый — тост Александра Романовича за «отцов [Ассоциации]». «Отцы» — это такие участники сообщества, которым когда-то достаточно будет просто сесть на очередном съезде где-нибудь в уголке, накрыться пледом и просто наблюдать, как кипит жизнь в социологической тусовке. Мощно. Подытоживающе. Самоиронично. Этот тост потом был дополнен историей про поездку на Битюг (река в Воронежской области, второй мой прадед был из этих мест) и диспуте о возрасте с тремя полковниками ФСБ. 

Второй — дискуссия между Александром Романовичем и Тимуром Османовым, с одной стороны, и Василием Токаревым с другой о том, следует ли Ассоциации светиться в СМИ. Я не воспроизведу аргументы сторон, но отложилось, что традиционный (и полагавшийся очевидным) вектор на публичное освещение деятельности любого бизнес-объединения в медиа является в случае с 7/89 небезусловным. Стороны обменялись репликами, не убедили друг друга и замолчали (на эту тему) — видимо, полемика продолжится на новом уровне на следующем съезде. 

Наконец, третий, раскрывающий историческую глубину связей между людьми в сообществе 7/89, — это рассказ Дмитрия Скворцова об инциденте с машиной Анжелы Смеловой, директором новосибирского Центра «ИнфоСкан», произошедшем в ходе исследовательской экспедиции на Алтай.

В результате пассажиры узнали обо всём только сейчас, на съезде во Владивостоке в 2020 году. Вот это выдержка и хладнокровие! 

А другая мораль этой истории заключается в том, что коллег связывает мегаобширный совместный опыт. На самом деле, отсылки к общему прошлому, типа «а помнишь, мы в 2008-м/11-м/16-м году…» звучали то тут, то там на протяжении всех четырёх дней. Это много говорит о прочности тех самых горизонтальных связей в сообществе. Я попытался с помощью графов представить на карте связи между людьми, остановившимися тогда, шесть лет назад, на Семинском перевале. И запутался в соединительных линиях. И это лишь абстрактные графы, иллюстрируюшие лишь один маленький эпизод. В действительности таких связей и интеракций между коллегами за эти годы было в миллионы раз больше. Даже эта алтайская экспедиция не сводилась только к работе. На третьей минуте вот этого видео, смонтированного по её итогам (его мне позже переслал Дмитрий), социальные исследователи командно машут вёслами, сплавляясь вниз к поселению староверов по горной реке на каком-то надувном плоту. Это не разовые, штучные проекты, это просто жизнь…

Прощались в тот вечер очень тепло, ведь утром половина участников улетала домой. Традиционные объятия и очень-очень-очень добрые слова. Теперь в дюжине регионов страны у меня появились добрые товарищи, с которыми я окончательно перешел на «ты». 

Таким был съезд во Владивостоке. Второй съезд Ассоциации исследовательских компаний «Группа 7/89», на котором мне с подачи Анны Булгаковой довелось побывать, и о котором довелось написать. Если судьба скажет «да», присоединюсь к коллегам и на следующем съезде, который пройдёт как раз на Алтае, а если коллеги скажут «да», то снова напишу о нём в формате длинных, нечитабельных путевых заметок. И если так пойдет, то, глядишь, лет через двадцать и я смогу полноценно участвовать в разговорах «а помнишь, как мы с тобой и вот с ним, и вот еще вот с ним... тогда, в славные доисторические времена!..».

Знаю, что некоторые участники конвента задержались в городе ещё на несколько дней. Были ещё океанариум и музей ретро-автомобилей, природный парк и покупка модных капитанских и адмиральских аксессуаров. Но сам там не был, мёд-пиво не пил, так что это уже другая история.